Поиск

ВИЗУАЛЬНЫЕ НАСТАВЛЕНИЯ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИХ ТРАГЕДИЯХ ОБ ОРЕСТЕ И ЭЛЕКТРЕ: ДИСКУРС СЛОВА И ДИСКУРС ОБРАЗА // ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики (ΠΡΑΞΗMΑ. Journal of Visual Semiotics). 2019. Вып. 3 (21). С. 113-134

Великие драматурги, с чьими именами связан «золотой век» древнегреческого театра, часто ставили трагедии на одни и те же сюжеты и даже с одними и теми же названиями. Обращаясь к существующим интерпретациям или создавая новые, они старались преподнести урок городу и наставить зрителей-учеников на то или иное понимание происходящих событий. Полемика между авторами древнегреческих трагедий придавала дополнительный колорит театральным агонам, а полемика между изучающими ее исследователями создавала пространство междисциплинарного диалога, в том числе по вопросам особенностей античной визуальной культуры. В статье осуществлен сравнительный анализ трех версий мифологического сюжета об Оресте и Электре, представленных в трагедии Эсхила «Жертва у гроба» (или «Хоэфоры») и одноименных трагедиях Еврипида и Софокла «Электра». Древнегреческие драматурги представляют иерархию значимости главных героев – брата и сестры, реализующих план мести за смерть их отца Агамемнона – через иерархию их добродетелей и жизненных принципов. Сопоставление трех трагедий осуществлено по схеме, которая позволяет увидеть каковы эти иерархии: 1) в начале трагедии, где происходит первая встреча Ореста и Электры, в ходе которой они пытаются утвердить свое право наставлять себя и других; 2) в моменты столкновений героев относительно того, кто и в чем имеет право наставлять под присмотром богов как высших наставников; 3) в конце трагедии, когда герои видят результаты наставлений. Город, в котором разворачивается трагическое действие, то сужается до отдельно взятой семьи, где каждый мнит себя наставником для других, то расширяется до интеллектуально-политического сообщества граждан, которые могут быть наставлены примером своих правителей. Эсхил, Еврипид и Софокл предлагают читателю/зрителю разные «форматы» визуальных наставлений, в которых объединены божественная воля и человеческие желания. Помимо древнегреческой литературной традиции, мифологические сюжеты об Оресте и Электре нашли отражение в материальной культуре (древнегреческой вазописи, рельефных изображениях и изделиях из бронзы), что является еще одним уровнем визуализации наставлений, причем, в одних случаях первичной по отношению к театру, а в других – вторичной. Традиция изображения на артефактах мифологического сюжета об Оресте и Электре оформилась задолго до появления театральных постановок Эсхила, Еврипида и Софокла, частично предопределив их «дискурс слова» и «дискурс образа», а частично трансформировавшись под их влиянием.

Ключевые слова: антропология города, визуальные наставления, театральная визуализация, Эсхил, Еврипид, Софокл, Электра, дискурс слова и дискурс образа в древнегреческой драме

ТРАГИЧЕСКАЯ ВИЗУАЛИЗАЦИЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ФИВ В «ФИВАИДЕ» СТАЦИЯ // ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики (ΠΡΑΞΗMΑ. Journal of Visual Semiotics). 2020. Вып. 3 (25). С. 99-117

Сочинение Публия Папиния Стация «Фиваида» представляет собой самое обширное дошедшее до нас изложение войны, развязанной сыновьями фиванского царя Эдипа – Этеоклом и Полиником. Братоубийственная война у Стация является преступлением, о котором он хочет поведать читателю, утвердив себя в роли морализирующего поэта, который является настолько же римским, насколько и греческим. В случае с детьми Эдипа война является божественным наставлением-наказанием, которое не могут или не хотят предотвратить смертные. Этеокл и Полиник в изображении Стация – это злые по природе юноши, ненависть которых друг к другу и жажда власти являются врожденными. Осуществив пересечение жанров, Стаций создал новую версию мифологических событий, к которой обращались как древнегреческие, так и древнеримские драматурги. В его версии Этеокл и Полиник не являются последним поколением, к которому перешло проклятие, передающееся по мужской линии между потомками фиванского царя Лая и неизбежно затрагивающее линию женскую. Словно давая Этеоклу и Полинику шанс стать лучше, Стаций постоянно отсрочивает начало войны, что позволяет Полинику обзавестись ребенком, которому уготовано стать четвертым поколением «нечестивого рода». О судьбе этого ребенка Стаций не сообщает, давая читателю право самому решить, станет ли он очередным педагогическим фиаско или обернется педагогической победой над проклятьем дома Лая. В статье также была проанализирована терминология Стация и Гигина относительно погребения Полиника – одной из ключевых точек сюжета. Для обозначения погребального костра Гигин использует слово pyra, которое заимствовано из греческого языка (πυρά). Стаций предпочитает использовать латинский аналог (bustum) для определения погребального костра Этеокла, куда Антигона с Аргией водружают тело Полиника. Сцена погребения Полиника Антигоной и Аргией, описанная Стацием и Гигином, имеет свое визуальное воспроизведение на мраморном саркофаге конца II в. н. э. (Villa Doria Pamphilj). Подтверждением тому, что версия погребения Полиника Антигоной и Аргией не придумана в римское время, а является древнегреческой традицией, которая уходит корнями в архаический период, являются данные материальной культуры. Например, саркофаг из Коринфа, датируемый серединой II в. н. э., имеющий в своем художественном выражении классическое греческое влияние, а также этрусская амфора ок. 550 г. до н. э. (Basel: Inv. Züst 209), где изображен поединок Полиника с Тидеем, за которым наблюдают Аргия и ее сестра Деипила.

Ключевые слова: антропология города, трагическая визуализация, образовательное пространство города, Стаций, «Фиваида»